Мишель Лебрюн - Смерть молчит [Смерть молчит. Другая жена. Коммерческий рейс в Каракас]
— Уже три года ты твердишь об этом, только пока папаша Шазель не собирается уйти и уступить тебе место. Он как богатый дядюшка, который никак не соберется умереть!
— Но не могу же я его убить!
«Да, не могу, но почему же не признать, что его смерть избавила бы меня от проблем! Я стал бы директором агентства. Двойной оклад, больше свободного времени, Джульетта только для меня. Сколько же ему лет? Шестьдесят, шестьдесят два. Но выглядит он так, словно собрался жить до ста. И при его образе жизни, ночных похождениях, двадцатилетних девицах, которых он содержит…»
— Кто говорит об убийстве? — фыркнула Джульетта, энергично расчесывая волосы. — Но пока ты не будешь зарабатывать больше, я не смогу бросить работу. Послушай!
С внезапно пришедшей мыслью она крутнулась на пуфике.
— Во всяком случае, ты мог бы поговорить с ним о прибавке. Давно пора! У меня идея: раз мы сегодня будем принимать Фехтеров, давай пригласим старика и ты за рюмкой коньяку с ним поговоришь. Пожалуй, отказать он не отважится.
«Пригласить Шазеля? Никогда в жизни! После тех предложений, что он делал Джульетте? Этот старый козел еще вообразит, что Джульетта от него без ума!»
— Ты меня слушаешь?
Франсуа вздрогнул.
— Да, разумеется. Об этом можно подумать.
— Ты согласен или нет?
— Почему нет? Согласен. Просить его о прибавке не в агентстве, а здесь… это похоже на подкуп, тебе не кажется?
— Нормально. Так что сними трубку и позвони ему. Или нет, я сама его приглашу.
Франсуа было неуверенно запротестовал, но Джульетта уже взяла трубку. Набрала домашний номер Шазеля. Так она его на память знала! Франсуа снова кольнула ревность.
— Алло? Это месье Шазель? Добрый день, дорогой, это Джульетта Малле. Как дела? У меня такое предложение: нынче вечером у нас соберутся друзья на партию в бридж. Не хотите доставить мне удовольствие и…
«Добрый день, дорогой! Это Джульетта Малле! А почему не „мадам Малле“? Не хотите доставить мне удовольствие… Почему не „нам“? Говорит с ним так, словно готова отдаться тут же…»
Джульетта положила трубку.
— Будет около девяти. И знаешь, он очень доволен приглашением. Так что не забудь поговорить с ним о прибавке, чтобы мне не пришлось заниматься этим самой.
— Не волнуйся.
Встал. Голова кружилась. Вечером придется быть поосторожнее с выпивкой, чтобы сохранить ясность мысли. Наклонившись к жене, обнял ее за плечи, вдыхая запах духов.
— Джульетта, ты не сердишься за то, что я сказал?
Некоторое время они смотрели друг на друга в зеркале.
Наконец Джульетта усмехнулась.
— Ну, ладно уж. Ты наговорил столько глупостей… Но ведь знаешь, я тебя люблю. Говори, знаешь?
Он вздохнул.
— Да, знаю.
Как всегда, ушел побежденный. В этой игре он всегда проигрывал. Вслед ему Джульетта тихо сказала:
— Если бы ты только бросил пить…
«Брошу. Обязательно брошу. Так легко не пить, если ты счастлив… Теперь все пойдет по-другому. Вначале — прибавка к жалованью, потом — повышение и через год-другой — место директора. Шазель-то не вечен. Теперь мы будем счастливы по-настоящему».
И сунул голову под струю холодной воды.
III
Эмиль и Бриджит Фехтер привели свою знакомую, шведку по имени Улла, у которой знание французского ограничивалось терминами бриджа. Но даже их она умудрялась произносить с чувственным оттенком.
Папаша Шазель прибыл последним, с букетом роскошных алых роз, рассыпаясь в извинениях за столь скромный презент. Поцеловал ручку Джульетте, поздоровался с Фехтерами и шведкой, которая тут же стала предметом его интереса. Пожирая ее взглядом, он пристроился ее партнером против Фехтеров.
Джульетта занималась напитками, Франсуа — проигрывателем. Мысль пригласить шефа на бридж казалась удачной, и Франсуа чувствовал себя веселым и расслабленным. И очень к месту оказалась шведка, завладевшая вниманием Шазеля. Дядюшка Август подремывал себе в уголке, а Жанна ловила приказы на лету.
Франсуа выбрал пластинку. Раздались первые звуки нежной мелодии. Он взглянул на Джульетту, та улыбнулась ему и через миг уже была в его объятиях. Гибкое ее тело, прогибаясь в такт ритму, пульсировало жизненной силой. Франсуа прижался щекой к лицу жены, закрыл глаза, вдыхая запах ее волос. И сразу почувствовал себя молодым, забыв обо всем, кроме их любви.
Джульетта шепнула:
— Как давно мы с тобой не танцевали!
— В самом деле… Помнишь эту мелодию?
Звуки музыки окружили их.
— Да, мы танцевали под нее на нашем первом свидании.
Франсуа крепче прижал Джульетту, благодарный, что она не забыла мелодию их первой встречи. Они танцевали, пока не смолкла музыка и не раздался голос Шазеля:
— Влюбленные!
Сказано это было с симпатией, но у Франсуа тут же пропало настроение. Чего он вмешивается?
Шазель, который только что сдал карты, встал и пытался танцевать в одиночку. Он уже изрядно выпил.
— Бридж меня просто усыпляет! — воскликнул он. — Может, немного потанцуем? Я чувствую себя таким юным!
Погасив окурок в пепельнице, он облапил Джульетту, которая не сопротивлялась. Франсуа поймал ее извиняющийся взгляд, и это его успокоило. Стараясь сохранить лицо, сел в кресло, освобожденное шефом. Началась следующая мелодия, теперь это было танго. Шазель принялся демонстрировать свое искусство танцора.
Тем временем Франсуа, играя в паре со шведкой против Фехтеров, пытался сосредоточиться на игре. Но тем не менее партию они проиграли из-за его ошибки. Он долго оправдывался, а Шазель тем временем после танго пригласил Джульетту на румбу.
«Все танцы знает, старый козел! Честное слово, наверняка убежден, что он лучший танцор в Париже. Прижимает Джульетту, как будто удушить собрался! И все шепчет на ухо, а та смеется! Что он ей мог сказать? Наверняка какую-то мерзость. Не может видеть женщину, чтобы…»
— Франсуа, вы сегодня не в форме, — заметила Бригитта.
— Вот-вот, — подхватила Улла, — играет из рук вон плохо!
Франсуа, жалко усмехнувшись, схватил ближайшую бутылку. Виски. Он не любил его — уж лучше ординарный коньяк, но проглотил изрядную дозу. Заставил себя продолжать игру.
Чуть позже запыхавшиеся Джульетта и Шазель вернулись к столу. Шазель принялся внимательно разглядывать ее руку.
«Теперь занялся хиромантией. Нет, его ничто не остановит. Надеюсь, не зайдет все же настолько далеко, чтобы приняться ее ласкать на глазах у всех! Но если посмеет, я…»
— Может, хватит на сегодня, — заметил Эмиль, — и так уже ясно, что вы проиграли.
